Необходимые вещи [= Нужные вещи] - Стивен Кинг

— О Господи! Клат, быстро отвези его к Рею Ван Аллену. Ему уже шестьдесят два, и он всю жизнь «Кэмел» изо рта не вынимал.

— Рей уехал в Оксфорд, Алан. Пытается залатать Генри Бофорта.

— Тогда к его помощнику… как его там? Френкелу. Эверетту Френкелу.

— Этого нигде нет. Я пытался дозвониться и домой и на работу.

— А что говорит жена?

— Эв холостяк, Алан.

— О Господи! — В их разговор ворвались обрывки музыкальной фразы. Песенка под названием «Не надо переживать, радуйтесь». Алан воспринял это как насмешку.

— Я могу сам отвезти его в больницу, — предложил Клат.

— Ты мне здесь нужен, — сказал Алан. — Газетчики и телевизионщики появлялись?

— Да. Этих полным-полно.

— Как только повесишь трубку, проведай Сита. Если ему не стало лучше, сделай вот что: выйди на улицу, перехвати какого-нибудь репортеришку, кто посмышленей на вид, и заставь отвезти Сита в клинику в Камберленде.

— Ладно. — Клат помолчал и наконец выпалил наболевшее: — Я хотел поехать к Китону, но штатники меня не пустили. Как тебе это нравится, Алан? Эти скоты не пустили помощника шерифа округа на место преступления!

— Я тебя понимаю, Клат. Мне самому это не нравится. Но они делают то, что им положено. Ты видишь Сита с того места, где стоишь?

— Да.

— Ну и что? Он жив?

— Сидит за твоим столом, курит и читает последний выпуск «Правосудия».

— Ладно. — Алану хотелось смеяться и плакать одновременно. — Тогда все в порядке. Полли Чалмерс не звонила, Клат?

— Н-н-н… погоди, здесь отмечено. Сейчас скажу… вот. Звонила, Алан, в половине четвертого.

Алан вздохнул.

— Это я знаю. А позже?

— Здесь не отмечено, но это ничего не значит. Шейлы нет, а эти бездельники из полиции штата… Кто может сказать наверняка?

— Спасибо, Клат. Какие еще новости?

— Да есть парочка.

— Валяй.

— Они нашли пистолет, которым Хью стрелял в Генри, но Дэвид Фридмэн из полиции штата говорит, что не знает такого оружия. Автоматический пистолет, это точно, но малый говорит, что такого сроду не видал.

— Ты уверен, что так сказал именно Дэвид Фридмэн?

— Точно, Фридмэн.

— Этот должен знать. Дэйв Фридмэн — ходячая оружейная энциклопедия.

— И все-таки не знает. Я стоял поблизости, когда он разговаривал с твоим приятелем Пейтоном. Сказал, что похоже на немецкий маузер, но нет маркировки и обработка другая. Кажется, они отослали его в Августу с целой тонной других улик.

— Что еще?

— Во дворе Генри Бофорта нашли анонимную записку, — сообщил Клат, — была пришлепнута к его машине — знаешь, эта его знаменитая «Т-Берд»? Ее тоже раскурочили. Так же, как и машину Хью.

Алану показалось, будто огромная мягкая рука влепила ему пощечину.

— Что было в записке?

— Минутку. — Он услышал шелест бумаги, видимо Клат листал записную книжку. — Вот. «Не смей' больше никогда выгонять меня и забирать ключи от машины, жаба вонючая».

— Жаба?

— Именно так. — Клат нервно хихикнул. — Слова «никогда» и «жаба» подчеркнуты.

— И ты говоришь, машину отделали?

— Точно. Шины порезаны так же, как на машине Хью. И длиннющая царапина вдоль по борту.

— Понятно. Тогда тебе надо сделать еще кое-что. Сходи в парикмахерскую и, если понадобится, в биллиардную. Разузнай, кого на этой или на прошлой неделе выгнал Генри.

— Но полиция штата…

— К чертям собачьим полицию штата! — с чувством произнес Алан. Это наш город. Мы знаем, кого спросить и где его найти. Неужели ты в пять минут не отыщешь человека, который выложит тебе всю историю как на духу?

— Как же, не отыщу! — возмутился Клат. — Я, возвращаясь с Касл Хилл, видел Чарли Фортина, болтавшего с компанией мужиков у Вестерн Авто. Если Генри с кем-нибудь столкнулся, Чарли не может не знать, с кем именно. Мудрый Тигр — второй дом для Чарли.

— Верно. А полиция штата с ним беседовала?

— М-м-м… нет.

— Конечно. Вот ты и побеседуй. Но думаю, мы оба и так знаем ответ, правда?

— Святоша Хью, — сказал Клат.

— Бьюсь об заклад, что он, — сказал Алан и подумал, что, возможно, первое предположение Генри было не так уж далеко от истины.

— О'кей, Алан. Я все сделаю.

— И сразу же перезвони мне. Второе. — Он продиктовал Клату номер и заставил повторить, чтобы убедиться, что записано правильно.

— Позвоню, — сказал Клат и вдруг взорвался. — Что происходит, Алан? Проклятье, что тут такое происходит?

— Не знаю… — Алан внезапно почувствовал себя стариком, уставшим, замученным стариком… и злым к тому же. Злился он уже не на Генри Пейтона за то, что тот отстранил его от дела, а на того, по чьей вине происходит все это безумие. И с каждой минутой в нем крепла уверенность: стоит им докопаться до дна, они сразу: поймут, что виновник один-единственный. Вильма и Нетти, Генри и Хью, Лестер и Джон; кто-то соединил их проводами и замкнул цепь. — Я не знаю, Клат, но мы докопаемся.

Он повесил трубку и снова набрал номер Полли. Его желание выяснить отношения, разобраться, отчего она так на него набросилась, постепенно теряло свою остроту. Вместо него возникало другое чувство, гораздо более тревожное: глубокий, неосознанный, но все возрастающий страх, что она попала в беду. Гудок, еще гудок и еще. Нет ответа.

«Полли, я люблю тебя и нам надо поговорить. Пожалуйста, сними трубку. Полли, пожалуйста, сними трубку. Полли, пожалуйста».

Алан как будто молился. Он хотел перезвонить Клату и попросить выяснить что с ней до того, как тот начнет выполнять все остальные задания, но не смог. Этого делать нельзя, это дурно. В городе того и гляди произойдет еще один взрыв. «Но, Алан, предположим, Полли тоже подсоединена к цепи?». Эта мысль вызвала какие-то неясные воспоминания, но они растворились, прежде чем Алан смог придать им более четкие очертания.

Он повесил трубку на рычаг, прервав последний гудок на самой середине.

3

Полли больше не могла этого выносить. Она перевернулась на бок, потянулась к телефону… и звонок неожиданно прервался. «Так, подумала Полли, — а звонил ли он вообще?». Она лежала в постели, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома. В спальне было душно. Очень душно, как в середине июля, но открыть окна она не могла, так как всего неделю назад попросила Дейва Филипса, местного плотника-умельца, вставить зимние рамы. Поэтому она сняла старые джинсы и сорочку, в которых ездила за город, и, аккуратно свернув их, положила на стул у двери. Теперь она лежала в одном белье, надеясь поспать немного, прежде чем принять душ, но сон не шел.